Вспоминает полковник запаса В.М. Вагурин:
- Это было в первых числах мая. Мне позвонил командир и сообщил, что я включен в группу, которой надлежит определенного числа отбыть в определенный населенный пункт. На Чкаловском аэродроме я узнал, что лечу отдельным бортом с большим количеством секретной документации по вопросу чернобыльской аварии. Было по-человечески объяснимое чувство тревоги от неизвестности, потому что к тому моменту мы знали, что произошел выброс радиации, но о масштабах трагедии не догадывались. Конечно, у нас были теоретические знания и тренировки, но реальная обстановка всегда отличается от учебной Я был начальником отделения секретного отдела при одном из Научных центров. Первые недели было сложно, люди спали по 3 – 4 часа в сутки, так как обстановка менялась очень быстро, но потом острота спала, люди стали понимать, что они просто выполняют свою работу.
По словам участников ликвидации аварии, о том, чтобы под каким-то предлогом отклониться от командировки, и речи не могло быть! Есть приказ – его необходимо выполнить, воинский устав и честь офицера иного не допускают. Так и два других офицера Романов и Дыбля оказались в зоне чрезвычайной ситуации.
- Наша оперативная группа располагалась на первом этаже Чернобыльского горсовета. Опыта пребывания людей в опасной зоне не было, поэтому все было методом проб и ошибок. Главной задачей опергруппы являлся контроль работы пунктов специальной обработки, сбор данных по уровням радиации, подготовка и передача обобщенной информации для руководства. Выезд за 30 километровую зону был запрещен. Все автомобили проходили специальную обработку, если фон радиации превышал допущенные нормы, машины не выпускались. Проверяли все колодцы с водой, пробы грунта и растительности, три раза в сутки измеряли уровни радиации в различных точках. Это была трудоемкая и опасная работа, - поделился воспоминаниями Юрий Дыбля, один из первых в составе оперативной группы штаба ГО Министерства обороны СССР.
Образованные офицеры отдавали себе отчет, что находятся в зоне повышенной опасности, как чуть позже ее назовут «зона отчуждения» и видели перед глазами примеры облучения, когда люди на глазах теряли сознание, но…молодость брала свое. И хотелось любоваться невообразимо гигантскими розами, ловить в реке Припять удивительно большие особи сомов, срывать с яблонь аппетитные радиоактивные плоды.
- Обстановка менялась каждый день и рекомендации врачей тоже менялись: с утра нам говорили пейте такое-то количество йода, вечером йод отменяли, проветривать помещения то разрешали, то запрещали. Правда, оставалось неизменным – ежедневная баня и полная смена белья. А отказаться от спелых фруктов порой не хватало сил,- вспоминает ныне полковник запаса Алексей Петрович Романов – с сентября по ноябрь 1986 года входивший в состав оперативной группы Научного Центра Министерства обороны СССР.
Сейчас наши собеседники – люди зрелых лет, увы, отягощенные последствиями лучевой болезни, но они, как и подобает мужественным людям, не жалуются на проблемы со здоровьем, не требуют положенных им льгот и наград, а продолжают честно и добросовестно трудиться во благо Родины. Они не считают себя героями, потому что «просто выполняли поставленную задачу Министерства обороны СССР» и не отдавали себе отчет, что авария на Чернобыльской АЭС – чрезвычайная ситуация мирового масштаба. Но благодаря сотням тысяч таких простых офицеров, солдат, гражданских людей нам, возможно, удалось избежать более страшных, необратимых последствий. Давайте помнить об этом, рассказывать подрастающим поколениям, ведь их становится все меньше – ликвидаторов той страшной трагедии, что случилась прекрасным апрельским утром 26 апреля 1986 года.
